Данная работа посвящена сравнительному исследованию придворного спектакля и литературного произведения: каруселя, устроенного Екатериной II в амфитеатре на Дворцовой площади в Санкт-Петербурге в 1766 г., и оды В.П. Петрова, увековечившей память об этом празднике. Карусель -- конное ристание, задуманное и осуществленное Екатериной, -- был празднеством, цель которого состояла в том, чтобы продемонстрировать и укрепить образ великого монарха и могучего государства, -- по «образу и подобию» знаменитого каруселя Людовика XIV, устроенного в Париже в 1662 г. Как известно, парижский карусель был призван соотнести образ короля с образом римского императора. В этой связи стоит отметить, что в екатерининском празднестве внимание было привлечено не только к римским, но и к греческим мотивам (так, на памятной медали, изготовленной в честь каруселя, была представлена надпись «С Алфеевых на Невски брега»). Здесь обнаруживается идеальная для Екатерины репрезентация России: по ее мнению, Россия должна явиться через Византию прямой наследницей Греции. Эта идея, постоянно присутствующая в переписке императрицы с Вольтером, впоследствии легла в основу т. н. «греческого проекта». В «Оде на великолепный карусель» (1766) Петрова греческие мотивы также играют важную роль: екатерининский карусель сравнивается здесь с олимпийскими играми, и в первой же строфе своей оды поэт упоминает о Пиндаре, призывая к тому, чтобы звуки его од стихли. Интересно, что в оде Петрова греческие мотивы часто смешаны с римскими: ср., например, выражение ≪поторы олимпийски≫, упоминание о Тибре в контексте олимпийских игр, исчисление мест -- «Я видел Исфм, Олимп, Пифию, Великолепный Рим, Нимию». Исследователи полагают, что это является отражением традиционной в Европе политической идеи «translatio imperii». Симптоматично, что в разных местах этой оды можем обнаружить отклик «Энеиды» Вергилия: цель Петрова заключалась в том, чтобы изобразить Екатерину, наподобие римского императора Августа, наследницей великих царств в истории. Первостепенную роль в поэзии Петрова играет описание зрительных элементов. С помощью этого творческого метода, который может быть соотнесен с древнегреческим «экфрасисом», ода становилась своего рода визуальной медией; это свойство могло быть очень удобным для власти, которая искала способа распространять политическую функцию придворного спектакля на широкое пространство страны. С точки зрения истории русской литературы важным представляется и то, что эта визуальность включает в себя элементы «Возвышенного»: в этом отношении Петров может считаться «предком» Державина и, в определенном смысле, литераторов романтизма.